С лучшими, вернее самыми прекрасными представителями города Саратова я увиделся, а вернее столкнулся в городе Париже, где почти пять лет честно нес ответственную экономическую миссию. К Парижу нужно сказать наша семья всегда относилась настороженно в связи с гибелью прадеда Евлампия Васильевича в 1900 году на Всемирной выставке и исчезновением его коллекции. Саратов как неформальный центр Поволжья нам волжанам, чьи предки селились в Самаре, Костроме и Рыбинске, напротив духовно близок, тем не менее, в результате межличностного общения по образному выражению Alexa juvenis femina advocatus (лат.) я был «глубоко перепахан», но и всего-то. Французы тоже знают и любят этот город, не только по современным встречам с лучшей половиной человечества, но и по Отечественной войне 1812 года, когда высланные сюда пленники останавливались в Немецкой слободе, да так навсегда и оставались.
Подробнее: Выпуск 7. Арт-вояж. Саратов – город гениальных личностей
Своей любовью к живописи я обязана своему папе. К искусству он не имел ровным счетом никакого отношения. Как впоследствии большинство мальчиков и девочек в нашей семье, он закончил факультет МЭО МГИМО и занимался морским фрахтованием. Однако он очень любил импрессионистов. В нежном возрасте одного года и четырех месяцев я отправилась с родителями в Лондон, где и оставалась в битловские 60 годы до пяти с половиной лет. Мои молодые родители таскали дите по выставкам и музеям, предлагая мне угадать, что нарисовано на картинах Пикассо, а мне это нравилось. На скоромную зарплату советского загранработника они все же покупали маленькие книжечки с репродукциям Модильяни, Ренуара, Матисса, Сезанна. Уже в Москве, учась в 9 английской спецшколе и в очередной раз болея ангиной или ОРЗ, я обожала, лежа к кровати, разглядывать эти книжечки. Папе очень нравился Ренуар, а меня завораживали портреты Модильяни. Я смотрела на них и придумывала истории. Эти картины были естественной составляющей моего мировосприятия, и меня очень удивляло, что другие ребята про них ничего не слышали.